Электронная библиотека

Статья посвящена анализу коллективной памяти о трагическом событии, которая понимается нами как динамичный социальный процесс с глубокой взаимосвязанностью индивидуальных и коллективных версий (Дж. Олик). Сопоставительный анализ версий официального позднесоветского и постcоветского нарративов о Казымском восстании (1932–1934) в художественно-документальной прозе обнаруживает зеркальное подобие стержневых образов. Очерки М. Е. Бударина «Были о чекистах» (1960–1980) участвуют в формировании коллективной профессиональной памяти «победителей», транслируемой в качестве общепринятой. Роман Е. Айпина «Божья матерь в кровавых снегах» (1996–1999), позиционируемый автором как голос памяти повстанцев-северян, представляет собой постсоветское и постколониальное переозначивание большинства основных образов, мотивов и оппозиций «чекистского эпоса». Магистральные тексты Бударина и Айпина с контрнарративами «войны памяти» о Казымском восстании анализируются в качестве мифологизированных версий-«близнецов». Кратко определяется место кинематографических интерпретаций этих событий в культурной памяти об урало-сибирских восстаниях (О. Фесенко «Красный лед», 2013; А. Федорченко «Ангелы революции», 2014). В качестве ресурса, увеличивающего многообразие интерпретации событий на Нумто, рассматриваются эго-документы 1930-х годов, в частности воспоминания Л. Н. Астраханцевой, вдовы погибшего на Нумто председателя Березовского райисполкома Уральской области. Впервые анализируемые как нарратив, воспоминания 1934 г. позволяют расширить знание об акторах эпохи, а также ввести в исследовательское поле проблему жертв среди «победителей», усложняющую современное видение истории советского «освоения» Севера.

Коллективная память, эго-документы, воспоминания, Казымское восстание, Е. Айпин, М. Е. Бударин, Л. Н. Астраханцева